Миссионер из Камбоджи Евгений Евва: “Каждый христианин должен найти себя в Боге”

О Камбодже – стране улыбок и сирот, о местных людях и их особенностях, о том, почему одновременно легко и трудно проповедовать буддистам; как живется украинцу в азиатской стране, и чем Камбоджа отличается от Египта в проповеди Евангелия; как донести Благую Весть кхмерам и что важно усвоить каждому христианину на пути служения Богу.
Обо всем этом и о своем становлении как служителя рассказал в интервью миссионер с 18-летним стажем служения в Украине и в нескольких странах мира Евгений Евва.

– Евгений, знаю, что для вас удивительно, что вы стали миссионером да еще и в Камбодже! Но все-таки, как же Бог вас подвел к такому решению – стать миссионером, а вы около 18 лет не изменяете своему призванию? Поделитесь своей историей.

Когда развалился союз, мне было лет 16-17. Таких, как я, тогда интересовали Виктор Цой, вино и девушки. Однажды в нашу «тусовку» пришла девушка и рассказала о Боге. Мы над ней, мягко говоря, посмеялись. Но после ее ухода в тот же вечер у нас начался разговор: есть ли Бог или нет? И одна девушка поделилась, что к ее маме ходят верующие…Некоторые из нас пошли на встречу с ними. Это оказались свидетели Иеговы. Я тогда вообще не знал, что есть баптисты, пятидестяники, харизматы, лютеране…Для меня это был темный лес.

В то же время мой старший родной брат начал ходить к баптистам. Мне было интересно, и я неоднократно просил его взять меня с собой. Брат каждый раз отказывался, чтобы, по его словам, я его не позорил, т.к. «слишком много» всегда спорил.
Так я приобщился к свидетелям Иеговы, а брат – к баптистам. Каждый вечер мы спорили! Доходило до того (а у меня порок сердца), что пару раз мне вызывали скорую помощь. Такие дебаты были! В конце концов мама запретила спорить на духовные темы. Ну и при ней, конечно, мы не спорили…

Через время я поступил в учебное заведение в Луганской области, в городе Счастье, и там же возглавил домашнюю группу “свидетелей”. В общем, у меня пошел рост.

В эту группу я «затащил» сына баптистского пастора. Ну, естественно, его отец был в шоке. Я сейчас понимаю его. И каждый раз, когда проходила домашка, тот парень говорил мне, что его папа хочет с мной увидеться. Каждый раз я отнекивался, мол, с баптистами разговаривать — это только время тратить, их всё равно не переубедить. Но потом все же согласился, собираясь поставить его на место.

Но пастор – молодец, он подготовился к нашей встрече, рассказал все так, что я не смог опровергнуть ни одного его аргумента и ушел от него, как говорят, поджав хвост. Позже у нас с ним была еще одна встреча на тему спасения, он показал саму суть покаяния, раскрыл все в свете Писания. Тогда я вышел от него еще больше озадаченным, у «свидетелей» всё учили иначе.

С тех пор я оставил “свидетелей”, оставшись в неудел. Знаете, как написано, «вымытая свинья идет валяться в грязи» (2Петра 2:22). Я начал пить, курить, опять девушки появились, падал всё ниже и ниже. Закончив учебу в г. Счастье, вернулся в родную Дружковку (Донецкая область). Становилось всё хуже и хуже, цель жизни была – только водка. Дошло до того, что у меня появилась мечта – чтобы у меня во дворе стояла целая цистерна самогонки…

Как-то вечером я лежал после очередного перепоя, и Бог показал мне мою жизнь.
Она промелькнула за три секунды передо мной: “Женя, смотри, вот ты сейчас молодой, тебе 20 лет, ты спиваешься, падаешь все ниже и ниже. Года через три-четыре ты найдёшь себе такую же девушку, которая любительница этого дела. Через время у вас родятся дети, они будут, как бузина в огороде, никому не нужные. Дома у вас будет постоянная нехватка денег, пустые бутылки, ругань, какие-то непонятные друзья будут приходить к тебе, к ней. Вот, когда они тебя будут тебя спивать, они будут спать с твоей женой. Лет в тридцать ты будешь выглядеть уже 50-летним, а в лет 45 сдохнешь под забором, да и все. Но самое страшное не это, самое страшное, что после всего этого ты попадешь в ад”.

И тут мне жалко себя стало, жалко бездарно потраченной жизни. Ладно, если бы было три жизни… И сказать, что я тут же покаялся? Нет, не покаялся.

Через какое-то время мне приснился ад. Не сковородки, не чаны, в которых жарят грешников, а именно состояние людей: миллиарды людей, и у каждого злость, ненависть друг ко другу. Одни там хнычат, рыдают от безысходности, другие издеваются над кем-то, все в какой-то злобе: “ты думал, что ты праведник, а сам здесь! Да ты на себя посмотри”. И внутри ненависть сжигает каждого. Я понял, что мне приснилось то место, откуда выхода нет. После этого я двое суток боялся закрыть глаза, пока на третьи сутки не отключился. И опять же сказать, что я покаялся? Нет, не покаялся.

Потом я приехал к брату, побыть какое-то время у него, отойти от пьянок. Он уже же знал, что я не ходил к “свидетелям”, никаких духовных споров уже между нами быть не могло. Пока брат уходил на работу, я читал его духовные книги, слушал христианскую музыку. Тогда что-то в сердце начало оттаивать, ведь на тот момент я ко всему относился цинично-скептически.
Чем больше я читал и слушал, тем больше сердце размягчалось. И в какой-то момент я почувствовал, что у меня на душе лежит какой-то камень и давит на меня. Я тогда встал на колени и сказал: “Господи, если Ты действительно есть такой, как Ты есть. Я не знаю, какой Ты: как “свидетели” пишут или как баптисты…но если Ты есть, прости меня. Я хочу быть с Тобой. Я не знаю, как это будет происходить, но не бросай меня”.

В тот момент я прочувствовал, как этот камень свалился. Я реально прочувствовал, как на меня сошел Дух Святой и пережил Божью любовь. Я пошел в церковь к брату и покаялся прилюдно. Моим первым желанием стало рассказывать всем об Иисусе.

Захотелось поехать миссионером в какие-то далекие страны, но Бог сказал подождать. Через полгода в церковь пришла девушка, которая впоследствии стала моей женой. Мы поженились через три месяца после знакомства и переехали жить в Одесскую область. Там же мы с ней отучились в семинарии. Идея о миссионерстве меня не покидала. В семинарии я всех достал: если услышите, увидите, что кому-то нужны миссионеры, я готов!

Еще 6 лет мы служили на севере Одесской области, в село Конопляное, а через 3-5 лет Бог начал уже показывать мне на на внешнюю миссию, хотя я готов был остаться в том селе. Тогда приехали два брата во Христе из Сирии (это было ещё до войны в Сирии) в поисках миссионеров. Мне казалось это таким далеким. Позже я подал заявку на миссионерский факультет и полгода ждал, пока мне позвонят.

После открылась группа из 11 человек, нас готовили в две страны: Таджикистан и Сирия. Для себя я сразу избрал Сирию.
Три года мы там учились, но до конца дошло пятеро. Из этих пятерых двое тоже отсеялись. Осталось только трое, но так как один сейчас служит в Украине, то на внешней миссии остались только двое из этой группы.

После окончания нас отправили в Сирию. А в 2010 году в стране начались «арабская весна». И когда повстанцы подходили к Дамаску, а мы жили возле него, братья срочно купили нам билет на самолёт и мы вернулись в Украину. Думали переждём месяц-другой и вернёмся назад в Сирию… А там уже 11 лет воюют.

От Комитета внешней миссии при нашем баптистском союзе нам предложили ехать в Египет, потому что в Хургаде проживает очень много русскоговорящих женщин, от 30 до 40 тысяч, а это чуть ли не каждый десятый житель города!

Так мы очутились в стране фараонов. Пять лет я был там. Бог дал возможность организовать славянскую церковь, где меня рукоположили на пастора.

Но, как и в большинстве мусульманских стран, христианам запрещено проповедовать мусульманам. Если мусульманин заявит на тебя, что ты подарил ему Библию или рассказал о Христе, и будет свидетель при этом, то могут дать до пяти лет тюрьмы. А если мусульманин перейдет в христианство, то ему грозит до 12 лет тюрьмы.

Зато мусульмане христианам могут свободно рассказывать об исламе и перетягивать туда, это даже очень приветствуется. Слышал где-то, что на бытовом уровне у них даже есть такое соглашение между собой, что немусульманин не имеет права занимать руководящие должности. Ты можешь быть хорошим учителем, но, если ты христианин, тебя никогда не поставят директором школы. Хороший доктор-христианин никогда не станет главврачом больницы.

Невзирая на запреты, мы, конечно же, работали с мусульманами, с исламскими приютами. И когда начали каяться первые мусульмане, за мной начали следить местные спецслужбы.

И во время очередного пересечения границы нас задержали в аэропорту. Тогда начальник службы безопасности поставил мне условие: или я раз в месяц прихожу в службу безопасности и доношу обо всём, что происходит у нас в церкви: кто взял Евангелие, кто приходил в церковь, кто интересуется христианством, или же он посадит меня в тюрьму. Выбор был не простой.
Но тут вмешалось посольство Украины, встав на нашу сторону, и через сутки мы оказались на своей родине: нас депортировали ближайшим рейсом из Египта.

Для меня это был шок: пять лет служения, там осталось все: церковь, друзья, вещи.

Мы вернулись в Украину в конце октября, уже прохладно было, а мы в футболках. Но слава Богу, в очередной раз Он показал взаимовыручку нашего братства: за один день нас и троих наших детей одели, обули, приютили, дав нам домик для проживания на неопределенный срок.

Через месяц я уже понял, что Египет можно потихоньку забывать. Тогда я начал молиться о продолжении нашего миссионерского служения. Предложений было много: Камчатка, Белгород, Курск, там были церкви, но не было служителей.

Приглашали пастором в Киев, где организовывали новую церковь. Много предложений было в Европу: Италию, Францию, Польшу, а также в Германию для работы с мусульманами. Я всем отвечал, что как Бог скажет, так и будет.

В то время мне написал один брат из России, ответственный за миссионерское служение по дальневосточному региону с вопросом, не думал ли я о служении в Юго-Восточной Азии. Он как раз вернулся оттуда: Вьетнам, Таиланд, Камбоджа. Я отвечал так же – буду молиться.

Дня через три пишет ещё одна сестричка, мол, Евгений, наша команда ездила в Камбоджу, там очень не хватает служителей. Не думали ли вы о Камбодже? Ответил ей то же, что и всем.

Дня через три-четыре пишет мне еще один брат, эмигрант из Америки. И задает тот же вопрос: не думал ли я о Камбодже?
А я даже понятия не имел, где находится Камбоджа!

Мы тогда с семьей готовились ехать в Иорданию. Там законодательство не такое жесткое, как в Сирии по части иностранцев, за которыми ходят по пятам. В Египте чуть проще, но там с мусульманами запрещено работать. А в Иордании, где я был несколько раз, то когда мы приглашали на служение славянских девушек, которые вышли замуж за мусульман, они приходили в хиджабах в христианскую церковь и слушали мою проповедь. Там нет такого прессинга от мусульман.

Да, я собирался ехать в Иорданию, но по ощущениям что-то было не так.
Я начал интересоваться, читать о Камбодже, и пришло другое чувство (хотя мы, баптисты, не научены верить чувствам). Чем больше я читал о Камбодже, смотрел какие-то ролики, тем больше понимал, что хочу в Камбоджу.

Свое желания я озвучил руководству Комитета внешней миссии нашего баптистского союза (далее — Комитет — ред.), там немного опешили: где Иордания, а где Камбоджа? Где арабы, а где кхмеры? Где мусульмане, а где буддисты?

Первый раз, так сказать на разведку, я поехал с двумя братьями из Комитета: с администратором внешней миссии братом Дячуком Романом и мобилизатором – братом Западнюком Владимиром. Там с местными братьями мы за месяц объездили почти всю Камбоджу. И чем больше я ездил, тем больше я понимал, что это мое место.

И потом, когда я уже улетал, один миссионер с Филиппин, открывший несколько церквей в Камбодже, сказал: “Женя, мы тебя ждем”.
Это была последняя точка. По приезду я сказал Тане, что мы едем в Камбоджу.

– Как давно вы живете в Камбодже? Расскажите о стране: что примечательного в ней, на ваш взгляд?

Живем здесь с 2018 года. Начнем с плюсов. Как и всякая восточная страна, Камбоджа – страна улыбок. Здесь все улыбаются, при чем постоянно, американцы рядом с ними не сидели. Они улыбаются по любому поводу.

Доходило до курьезов. В меня стукнулся местный, когда я ехал на мопеде, смотрю на него, а он улыбается такой виноватой улыбкой, но улыбается! Чего ты улыбаешься? Невольно возникает вопрос. А теперь и сам везде, куда прихожу, улыбаюсь.

Сказать, что они совсем не ругаются, не скажу, ругаются, хотя драк я не видел, в отличие от египтян, которые чуть что, за камни хватаются. А кхмеры поспокойнее, милые какие-то, безобидные.

Камбоджа – уютная страна. Здесь нет такого напряжения, которое чувствовалось в Египте. Во-первых, тут свобода вероисповедания. Есть какие-то ограничения, но они, скорее, технически-духовного характера. То есть, допустим, ты можешь открыть церковь, но здание церкви должно находиться, на расстоянии как минимум 1 км от другого религиозного здания, например буддистского или мусульманского.

Нет давления буддизма или ислама. Также нет такого давления, когда тебя постоянно хотят обмануть. Египтяне, например, друг друга обманывают постоянно, там верить никому нельзя. Это в их культуре – обычное явление.
В Камбодже такого нет. Они люди открытые, можно познакомиться, поговорить. Нет агрессии, кхмеры – народ дружелюбный.

Из негативных моментов. То, что мне бросилось в глаза, и я был очень удивлен: когда приходишь к кому-то в гости, тебе ничего не предлагают, вообще ничего – даже стакан воды, я уже не говорю за чай или остаться на ужин!

Я не знаю, чем это связано. Не сказать, что Камбоджа – очень бедная страна. В Египте в этом отношении все наоборот. После посещения бедных районов я всегда возвращался с полным животом чая, чашек 20 выпивал. А здесь нужно сблизиться с человеком, чтобы он предложил тебе что-то.

В то же самое время, когда кхмеры приходили к нам домой и жена спрашивала у них, будут ли они что-то пить, они реагировали с подозрением.

А когда с некоторыми пасторами я более-менее сблизился, только тогда они меня сажали за стол. То есть, если человек тебя не знает или ты с ним в не очень близких отношениях – тебе кушать или воды не предложат.

Второе, чему я был очень удивлен, что при всей своей открытости, они никогда не скажут напрямую, чем они недовольны. То есть тут опять же восточный менталитет: они не хотят напрямую ссориться.

Например, мы поехали покупать мотоцикл, здесь у каждого должен быть или велосипед, или мотоцикл – нет городских автобусов. Мотоцикл — это ж не носки выбрать! Пока примерялся к разным мотоциклам, рассматривал, приценивался, то через полчаса позвонил мне мой друг и попросил побыстрее, так как моему сопровождающему нужно было скоро уходить. При этом сопровождающий этот, который помогал мне покупать мотоцикл, стоял возле меня, но сам напрямую, что он спешит, мне не сказал! Даже в нашем приюте дети ведут себя также. Это напрягает, потому что ты никогда не знаешь, что о тебе человек думает или что он хочет.

И третий момент — это дороги. То, что они хаотично ездят, это одно. Вот когда человек не за рулём, он открытый, милый, улыбается. Только он садится за руль, его как подменяют. Они никогда не уступают дорогу. Здесь нет понятия главные и второстепенные дороги, но кто первый протиснулся, тот и проехал. Не протиснешься – простоишь весь день: никто не пропустит.

– Насколько просто проповедовать Евангелие в стране, где более 90% исповедуют буддизм?

Настолько просто, что аж действует в минус. Когда мы евангелизировали по селам, то, например, из 30 собравшихся 25 поднимали руку для молитвы покаяния, в другом селе из 50 все 50 соглашались! Я сначала так был восхищен, даже в Фейсбуке делился. В четвертом селе, я подумал, что такими темпами за год всю Камбоджу обращу к Иисусу. Неужели я здесь первый миссионер, который ездит по деревням с Евангелием? Что-то тут не то.

И когда я узнал результат, что в церковь, после таких «евангелизаций», из 50 «покаявшихся» человек, не пришел никто или пару человек, то я подугас. А потом понял, почему так происходит.

Кхмерское слово “бог” звучит, как “прэх”. И тут у них есть прэх всего: воды, солнца, листочка…Местный король и премьер-министр тоже “прэх”. К любому, кто занимает какую-то серьезную должность, обращаются “прэх”. Поэтому понятие “бог” здесь настолько размыто, что должного значения не имеет.

Другие пасторы подтверждали, что предложить человеку повторить молитву покаяния – проще простого. Если ты хочешь для картинки – можно собрать тысячу человек, из них 950 покаются, ты все это запишешь на видео и покажешь, что у тебя столько кхмеров покаялось. Такие крусейды можно делать по всей стране, и всю Камбоджу пять раз покаять.

А в реальности: от момента произнесения слов покаяния до осознания, что Иисус есть не один из богов, а единственный Бог, должно пройти два-три года. До водного крещения проходит года два, не меньше.

Я беседовал с одним буддийским монахом, и он мне привел пример, когда я спросил, как они относятся к другим религиям?
Например, говорит он, ты – христианин, отлично – молодец! Кто-то мусульманин – супер! Или индуист – да, пожалуйста! Кто-то какой-то шаман, бегает вокруг костра – все ок!
Представим, что этот шаман – это тот, кто, например, пошел в первый класс школы. Вы, христиане, это уже третий класс, мусульмане – пятый класс, индуисты – седьмой класс.
А вот буддист — это преподаватель университета. И добавляет: ты сейчас христианин, это не проблема, пройдет 200-300 тысяч перерождений, и ты дорастешь до буддиста. Главное – будь нормальным христианином, чтобы потом ты не превратился в бабочку. Потому что если ты будешь нормальным христианином, то в следующей жизни ты будешь нормальным индуистом, потом – нормальным кришнаитом…и так дорастешь до буддизма. Конечно, тяжело проповедовать, когда человек смотрит на тебя, как на ребёнка во втором классе, который пытается тебе что-то доказать.

А в бытовом буддизме идет отторжение, мол, христианство, религия белых: ваша религия — христианство, а наша религия – это буддизм.

– А как тогда к ним достучаться? Как вы работаете с кхмерами?

По-разному. Если с исламом есть хоть какие-то точки соприкосновения, часто Коран цитирует какие-то места из Писания, то буддизм и христианство вообще не имеют ничего общего, не считая каких-то общепринятых моральных принципов. Библию они точно не читали. Мы заезжали в такие районы, где люди не знают, кто такой Иисус Христос.

На первой нашей евангелизации я был удивлен. Когда мы собрали 20 человек и задали им вопрос: кто из вас слышал об Иисусе Христе? Из 20 человек только одна девушка подняла руку.

Я тогда подумал, что быть такого не может: есть Интернет, телевидение, печатные материалы… невозможно не слышать об Иисусе Христе. Тогда я еще раз переспросил. Нет, не слышали! Представляете, в наш 21 век люди даже не слышали, Кто такой Иисус Христос, ни разу ничего не слышали о Нём, даже это Имя ни разу не слышали.

А потом чем глубже мы заезжали в какие-то провинции, тем больше я убеждался в этом – они не слышали о Христе. Потому что для них христианство так же далеко, как для нас буддизм, например, вы знаете какое настоящее имя Будды? Мы не знаем. Почему? Да потому что оно нам не надо. Мы не интересуемся буддизмом. Так вот так точно и они – вообще не интересуются другими религиями, включая христианство. У них есть своя религия.

Бог показал мне, что в современном христианстве есть масса программ, как говорить людям о Христе. Но когда я приехал в Камбоджу, я понял, что здесь это не работает. Это может сработать где-то в каком-то постхристианском обществе, в православной или в католической культуре.

Хотя в буддизме есть тоже понятия ада и рая. Свои картины ада они рисуют в храмах, и они у них такие, что представления римских католиков отдыхают по сравнению с теми ужасами, которые есть в местных храмах. Правда, по их понятиях в аду они ненадолго.

Когда задаешь вопрос: хотите покажу, как не попасть в ад? Обычно интересуются. Они считают, что время пребывания в аду зависит от того, сколько человек нагрешил. Рай у них тоже специфический, пребывание в нем зависит от количества добрых дел. Ты можешь попасть в рай на какое-то время, а когда твои добрые дела закончатся, опять возвращаешься на Землю.

Поэтому Бог мне показал, что все системы, которые работают в Украине, здесь не подойдут. Даже не пытаюсь создавать формулы, просто молюсь и проповедую чистое Евангелие. Каждого человека в общении цепляет что-то свое и предугадать это невозможно. Кого-то цепляет перспектива спасения от ада. Кого-то – защита от злых духов, потому что они все боятся, чтобы на них не навели порчу, чтобы злые духи не испортили им жизнь.

В одном из своих постов в Фейсбуке я делился о “ребенке проклятия”. Родители девочки развелись и создали другие семьи, а общий ребенок остается в неудел, потому что они верят, что он принесет в их новые семьи проклятие. Они крайне боятся такого, и мне кажется, что за злыми духами они следят больше, чем за добрыми. И когда я говорю, что есть Тот, кто способен победить любой злой дух, им это интересно.

Я не отбрасываю традиционные подходы как таковые, но в Камбодже они не работают.

– Вы организовали детский приют “Свет надежды” как ответ на нужды в этой стране, которую можно назвать страной сирот, ведь 40% всего населения – это дети до 15 лет! Расскажите о приюте подробнее.

Велосипед я не изобретал. Тут приютов много как христианских, так и буддистских, потому что брошенных детей очень много. Они по улицам не бродят, но если семья не может содержать ребёнка или не хочет, то она всегда найдет, куда его отдать.

Понятие приютов изначально пошло от буддийских храмов, при которых есть отдельные комнаты, где обычно проживает 50-60 детей. И в основном эти дети не сироты, это, как их тут называют, “дети проклятия”. Здесь очень большой процент разводов. Если появился ребенок от совместного проживания или от брака, очень много родителей не хотят брать его в новую семью. Таких “детей проклятия” отдают бабушкам, незамужним тетям, но больше всего – в буддистские храмы.

Я думаю, эта идея из буддийских храмов перекочевала в христианские церкви, когда начался рост церквей. Кстати, церкви здесь все молодые, потому что, когда диктатор Пол Пот пришел к власти в 1975 году, он пытался искоренить любую религию, и не только христианство, решив построить классический коммунизм. Соответственно христиан здесь не было вообще. Собрания даже подпольно проводить было невозможно, были жесткие слежки.

Тут есть карта всех церквей, самую раннюю я нашел от 1996 года. А так, в основном церкви начали организовываться с 2003 года. Собственно, так же молоды и современные буддистские храмы. Вся религия начала отстраиваться после свержения Пола Пота, который имел безграничную власть во всей стране до 1979 года. Хотя гражданская война еще длилась до 1998 года до того, как была освобождена последняя провинция от полпотовцев.

Знаю одного миссионера из Филиппин, он приехал в Камбоджу, кажется, в 1996 году. Он один из тех, кто начал брать детей в приют. Через него прошло уже около 200 человек. Я задал ему вопрос: какой процент таких детей остается христианами?

Оказалось, в среднем где-то 95% пришедших из буддистского окружения. Я был впечатлен результатами, это очень хорошая евангелизация. Не каждый может похвалиться, что из 100 человек, пришедших на евангелизацию, 95 реально приняли Христа. И это реальные христиане, которые потом становятся сами служителями, а не те «рисовые», о которых я говорил выше.

Вот тогда у меня зародилась мысль создать приют. Потом я еще встретился с одним служителем, у которого тоже приют, который был государственным, а потом местные власти ему подарили этот приют. Так вот у него все 100% детей стали христианами, там где-то 40 детей.

Еще с одним пообщался служителем, тот только подтвердил высокий показатель. Я хотел взять двоих девочек, потому что у самого дочери. Где-то через месяц мне позвонили: есть 7 человек.
Ого! Да я не готов семерых взять, хотел двоих. Но согласился. Потом к нам приехали еще детки. Сейчас у нас 10 детей. Они живут вместе с нами, мы арендуем большой дом.

У девочек, их четверо, своя комната и у мальчиков, их шестеро, своя комната. Также у нас есть девушка, которая готовит нам всем кушать.
Когда они только к нам пришли, самому маленькому – мальчику – было 5 лет, а самый старший ребенок – девочка, 14 лет. Все они не умели ни читать, ни писать, в школу, ни разу не ходили. Все они пришли неопрятные…Первый месяц я приучал их к порядку.

Старшие дети от 9 до 14 лет пошли в первый класс. Из них пока только самая старшая читает по слогам. А те еще даже алфавит не выучили. Правда, кхмерский алфавит насчитывает 72 буквы, самый большой в мире.

Вспоминаю, как начинали с ними молиться перед едой. Спрашивал: кто будет молиться? Все молчали – “мы не умеем”, сегодня только спрошу, все наперебой тянут руки. Сегодня мы уже все молимся по очереди, и когда до меня доходит череда, мне все помогают, а то я ж по-кхмерски еще не очень.

На третий день своего пребывания в приюте самый старший наш сын, 13 лет, начал называть меня папой.
Сначала в шутку, а потом сознался, что у него был папа, который никогда им не интересовался. Сын помнил его, когда он ушел из семьи, но ни разу с ним не общался.
И тогда через неделю все начали называть меня папой, а Таню – мамой. Многие из них никогда своих пап в глаза не видели, некоторые не видели и своих мам.
Самое страшное для них наказание — это когда я говорю ребенку, что отвезу его назад домой.

У нас был мальчик, в школе воровал и учителя пожаловалась, подрался с кем-то, учителя укусил. Я его отвез на неделю домой. У него нет ни мамы, ни папы, жил с бабушкой, а ей уже лет 80. Прожил он там неделю, приезжаю и спрашиваю, поедешь к нам и будешь слушаться? Приехал – как шёлковый.

Там жить негде вообще… это отдельная тема, откуда, из каких семей они пришли… всё неблагополучные дети. Ему 11 лет, и он уже успел попробовать наркотики, нюхал клей. А тут они меняются: уже песни христианские поют, в церковь с ними ходим, каждый вечер Библию вместе читаем.

– Евгений, расскажите о служении бесплатных глазных клиник в Камбодже?

Получилось классически: Тарас Сень, директор миссии “Христос есть ответ” предложил использовать инструменты евангелизации в Камбодже, в т.ч. глазные клиники. Миссия помогла закупить оборудование для их организации и проведения.

Это, кстати, очень хороший инструмент. И календари мы сейчас раздаем – берут все, еще ни один человек не отказался.
Глазные клиники мы проводим в тюрьмах, а также через местных пасторов в церквях как для неверующих, так и для верующих, для всех, кому нужны очки.

Во время глазных клиник, как правило, пастор проповедует, а мы раздаем вместе с очками христианские трактаты.
Меня, конечно, интересует результат. Например, из 30 человек, пришедших на глазную клинику, потом пришли в церковь 2-3 человека. Это уже результат.

Плюс еще в том, что через такие акции повышается статус церкви в том же самом селе и в дальнейшем будет другое отношение к христианам.

Глазные клиники хорошо идут: последний раз мы были в церкви, два дня проводили акцию, очень много людей пришло, потом я узнал, что после акции некоторые вернулись в собрание, а некоторые из новообращенных стали регулярно приходить на служения.

– Что думают местные люди о войне в Украине в виду того, что сама Камбодже пережила жестокий коммунистический режим и геноцид 1975-1979 годов?

Как это не неприятно для нас звучит, но практически вся Юго-Восточная Азия проссийская.
Когда Россия напала на Украину, начала бомбить города, завоевывать территории, то кхмеры мне говорили, что Украине осталось недолго. Они даже где-то оправдывали войну…у них тут лояльное к России телевидение. Потому что здесь большой российский центр, советский союз очень помогал им, многие кхмеры после войны учились в бывшем союзе. Поэтому они все равно где-то пророссийские.

Когда прошло недели три войны в Украине, кхмеры мне выказывали удивление. От уверенности, что у Украины нет шансов, они удивлялись ее сопротивлению и считали, что сами же украинцы увеличивают количество жертв войны, мол, сдавайтесь, и хватит.

Но уже через месяца два настроение начало меняться, и это не только среди рядовых. У меня есть знакомые, славянки, которые замужем за местными генералами служб, что-то вроде нашего СБУ. Их мнение стало меняться вплоть до восхищения: ого, украинцы! Молодцы! И сейчас уже многие из них, говорят, что Путин зря начал войну, Украина победит.

И если кто-то говорит что-то в противовес, они говорят, что в России ржавая техника, украинцы молотят их тысячами, американцы им помогают джавелинами.

Хотя все равно у них взгляд пророссийский: НАТО решило уничтожить Россию и делает это руками украинцев. Такую мысль им навязывают местные СМИ, хотя альтернативных источников информации достаточно, здесь не глушат СМИ. Заглушить могут только то, что идет вразрез с их государственной политикой.

Я общался с одними кхмерами, заметил, что все же мнение меняется: один отстаивал русских, а четверо ему в ответ, что это русские напали на украинцев.

– А можете дать какое-то напутствие молодым миссионерам?

Я бы советовал каждому, не только начинающему миссионеру, а каждому человеку, который хочет служить Богу, чтобы он молился о том, что ему делать? Или как я говорю: найти себя в Боге. Мы знаем, что Бог дает каждому свои дары.

Найти себя не в том, что “я хочу” делать, а как Бог хочет использовать меня для Себя. Это две разные вещи. Что я хочу или могу делать для Бога — это тоже работает. Но намного важнее, лучше и приятнее, когда мы молимся: “Господь, возьми меня и употребляй, как Ты хочешь”.

Когда я первый раз приехал на миссию, у меня были какие-то планы. Да от нас и требовали, чтобы мы составили какой-то план. Но через время все бумажки с планами мне пришлось скомкать и выбросить. Все те служения, о которых я вообще не думал, Бог Сам начал их поднимать.

Надо быть открытым к тому, куда Бог тебя поведет. Я хочу сказать основную мысль: каждый христианин должен найти себя в Боге.

Весь погибающий мир — это, как человек, который лежит на операционном столе. Бог — это хирург, а мы – даже не ассистенты, а инструменты, которые лежат на столе. Ассистенты — это ангелы. И надо быть готовым к тому, что Бог возьмет тебя и начнет использовать.

Все зависит от того, кто ты. Если ты скальпель, то Бог начнет тобой резать этот погибающий мир, и ты даже, может, будешь не понимать, что происходит? А, может, ты иголка, которая вначале колет анестезию, пронзая тело? Понятно: нужно обезболить. А когда ты с функцией ватного тампона, который убирает кровь?

Очень важно понимать то, что мы не ассистенты Бога, а Его инструменты в Его руках. Этот образ мне изначально помог в служении.

– Спасибо за беседу.

Благословений вам в служении нашему Господу.

Материал подготовил пресс-центр миссии “Христос есть ответ”.